Первый поцелуй

В седьмом классе мне казалось, что школа — это целый мир, который никогда не закончится. Свет от окна ложился на парты, в воздухе витал запах книг и мела, а каждый день повторялся, как любимая мелодия. Я сидела рядом с Кариной. Всегда. Сначала наша дружба казалась чем-то совсем обычным — две девочки, которые нашли общий язык. Но с каждым днём в этих взглядах проскальзывало что-то иное. Что-то, что пугало и одновременно тянуло. 

Мы были неразлучны: смеялись, рисовали на полях тетрадей, переписывались во время уроков и делились всем, кроме самого главного. Мы никогда не говорили об этом. Это был наш молчаливый ритуал — чувствовать, догонять, теряться и снова находить друг друга в улыбке или взгляде. Мы могли сидеть рядом часами, не говоря ни слова, и в этом молчании было больше, чем во всех разговорах.

Я до конца не знала, что это было. Не понимала, почему мне хотелось быть рядом с ней сильнее, чем с кем бы то ни было. Почему взгляд её заставлял меня нервничать и радоваться одновременно. Это чувство было детским, невинным, но оттого не менее настоящим. 

Иногда мне казалось, что со мной что-то не так. Мы жили в постсоветской Украине, где всё было прямолинейно: мальчики — с девочками, девочки — с мальчиками. Всё остальное существовало где-то далеко, в кино или в чужих разговорах, полных осуждения и кривых усмешек. 

Я стыдилась того, как мое сердце трепещет, когда её рука случайно касается моей. И я видела это же смущение в ее глазах. Я стыдилась того, как сильно хотелось, чтобы этот школьный день никогда не заканчивался, если мы сидели рядом. Как я запоминаю запах её волос и храню его, будто какой-то секрет. Я замечала, как моё сердце учащённо бьётся, когда она подходила ближе. Я ловила её взгляд и чувствовала, как внутри всё замирает. Обожала, как она смеётся — звонко, с прищуром, будто весь свет сосредотачивался в ней одной. Мне казалось, что мы такие одни, что об этом нельзя говорить. 

Но мы не нуждались в словах...

И всё продолжалось бы так — недосказанностью и тихой близостью, если бы не одна фраза. ​

— Мы уезжаем. В Германию. Насовсем, — сказала она однажды после уроков. Голос у неё был спокойный, но я почувствовала напряжение. Оно повисло между нами, как занавес.

— Когда? — спросила я.

— Через две недели.

Я не знала, что сказать. Моё сердце, казалось, упало куда-то вниз. 

— Почему ты не сказала раньше?

— Боялась, — ответила Карина. — Боялась, что всё изменится.

— А если уже изменилось? — прошептала я.

Мы сидели на скамейке, тесно прижавшись плечами. Между нами не было ни одного лишнего сантиметра — и в то же время казалось, что расстояние бесконечное. Мир замедлился. Мы чувствовали, как по щекам бегут слёзы. Тихие, горячие. 

Она вдруг крепко прижала мою голову к своей груди, словно хотела удержать. Наши руки нащупали друг друга — и пальцы переплелись. Её ладонь была тёплой и немного дрожала. Мы сидели в обнимку, и я чувствовала, как её рука медленно, почти неуверенно, скользит по моей спине, касаясь то плеч, то локтя. 

Я закрыла глаза. Всё внутри меня было как натянутая струна. Каждое её прикосновение отзывалось мурашками на коже. Я боялась пошевелиться, боялась разрушить этот хрупкий момент. Я слышала как ее сердце бешено стучало в груди. Когда я подняла голову, мои глаза сами собой остановились на её губах. Таких мягких и нежных. Я медленно потянулась вперёд, почти не дыша. И она — навстречу.

Наши губы встретились.

Это было нежно, осторожно — будто первое прикосновение к мечте. Этот поцелуй длился секунду — или целую вечность. В нём было всё: страх, смелость, любовь и прощание. Я чувствовала, как её рука легла мне на щёку, как она тихо выдохнула мне в губы, и от этого у меня защемило в груди ещё сильнее.

Я шла домой как во сне. Дорога, по которой я ходила каждый день, вдруг казалась сценой из фильма. Деревья, дома, голоса прохожих — всё было будто за стеклом. Я не чувствовала ног, не чувствовала рюкзак на плече, только гул в голове и стук сердца в ушах.

Когда я наконец закрыла за собой дверь и оказалась в своей комнате, меня накрыло с новой силой. Я села на кровать, уставилась в одну точку и не могла пошевелиться. Мысли метались, как птицы, загнанные в клетку. Единственное, что я снова и снова ощущала — её губы на моих. Мягкие, тёплые, манящие. Казалось, они всё ещё были со мной. Я чувствовала их след, будто отпечаток на коже.

Щёки горели. Меня обдало волной смущения. 

Что это было? 

Почему я этого хотела? 

Что со мной происходит?

Подумала я и сразу же отпрянула от собственных мыслей. Они звучала вслух внутри моей головы, как нечто запретное. Я обняла колени, уткнулась в них лицом и затаила дыхание.

Так нельзя.

Так неправильно.

Так не должно быть.

Я повторяла это мысленно, будто мантру, но сердце меня не слушалось. Оно билось слишком быстро, слишком шумно, будто радовалось, что это наконец всё же случилось.

И в этом противоречии — в этом пульсе стыда и счастья — я сидела, скрученная, как узел, не зная, куда девать себя. Меня пугал не сам поцелуй, а то, как сильно я этого хотела. Как сильно я хотела снова почувствовать её губы.

На следующий день я проснулась будто не спала вовсе. Я не могла ни есть, ни сосредоточиться — в голове крутились только её глаза, её голос… и тот поцелуй.

В школе всё казалось как всегда. Суета, звонки, ребята, шум в коридорах. Но когда наши взгляды пересеклись — я поняла: мы обе точно знаем чего хотим. Это читалось во всём. В том, как она смотрела на меня — прямо, уверенно, в самое сердце. В том, как наклоняла голову, опускала взгляд и поправляла свои волосы.

Я почувствовала, как перехватывает дыхание. Всё внутри меня знало: она чувствует то же. 

Во время перемены я увидела, как она, не говоря ни слова, развернулась и пошла по коридору, не оборачиваясь. Она свернула в сторону актового зала, и сердце моё сразу забилось так, что казалось, его услышат все вокруг.

Я подождала пару минут, чтобы никто не обратил внимания. Эти минуты казались вечностью. Потом тихо встала и пошла за ней. На ногах был холодок, руки дрожали.

Я вошла в зал и закрыла за собой дверь. И вдруг — она. Без слов. В один миг преодолела расстояние между нами. Набросилась, как буря. Как будто терпела всю ночь. Как будто вся её сущность хотела только этого.

Её губы накрыли мои — не мягко, не осторожно, а с жадной решимостью. Горячо. Глубоко. Наши тела слились в этом порыве — в страстном, смелом, живом и все еще немного детском. Её руки были в моих волосах, мои — у неё на талии. Мы не думали. Мы чувствовали. Во мне всё пульсировало: от её дыхания, от биения её сердца рядом с моим. Это было больше, чем просто желание. Это была свобода. 

Сдерживать себя было больше было невозможно. Иногда всё меняется в один миг. И чтобы почувствовать что-то по-настоящему, нужно просто понять: бояться уже нечего.